Родился в Восточном Казахстане. С 14 лет — в колхозе имени СТО (Совет труда и обороны), учетчиком. Как-то, в 1936 году, поехал в райком комсомола, там же написал заявление о вступлении в комсомол. В 1939 году его призвали в ряды Красной Армии. Кавалерийский корпус, в котором он служил, принимал участие в освобождении Западной Украины. Его часть располагалась в непосредственной близости от советско-германской границы. 22 июня сорок первого года после первого же выстрела солдаты вскочили с постелей и, как были в подштанниках, сели на коней и поскакали к границе. После семи дней упорных боев они были вынуждены отступить.
После ранения Валериан Кондратьевич попал в госпиталь, а потом в октябре-ноябре вместе с такими же ранеными солдатами и офицерами разбитых частей был направлен на передислокацию. Был отдан приказ: пешком добираться до Пензы, а до нее полторы тысячи верст с гаком. Идти пришлось по железнодорожному полотну, так как продовольственный паек солдаты могли получить только на железнодорожных станциях. Паек был скуден — пришлось выкапывать картошку, просить еду у населения. Спали в лесу, в стогах.
Ветеран вспоминает: «О трудности этого тылового похода можно привести лишь один пример. В его начале на мне были добротные кавалерийские сапоги, а в конце от них остались одни голенища. После формирования нас направили в Чебаркуль Челябинской области. Пригнали в глухой лес и сказали — где стоите, там и будете строить свое расположение. Я тогда был назначен старшиной роты. Приказ есть приказ, его надо выполнять. Но ни топоров, ни пил, ни гвоздей нам, конечно, не дали: как хотите, так и работайте.
Другие старшины могли из-под земли достать необходимое: где подобрать, что плохо лежит, где попросту украсть. Я так не мог, поэтому обратился к местному населению с просьбой помочь, и, естественно, они не отказали. Дали нам большущий моток проволоки, из которой мы стали делать гвозди, они нам пригодились при постройке землянок и прочих необходимых сооружений. Все это время, а время то было зимнее, как известно уральские морозы отличаются завидной крепостью, нам пришлось спать у костров. И даже тогда, когда землянки были готовы, еще неделю пришлось ночевать на морозе, так как в землянках была большая влажность, пришлось их сушить».
Вскоре прибыли представители военного округа и направили Валериана Кондратьевича в Свердловское пехотное училище. После восьми месяцев учебы ему присвоили звание лейтенанта. В сентябре сорок второго сформировали эшелон — и сразу отправили под Сталинград. Там новых бойцов «раскидали» по подразделениям. Козлов попал в 44-й гвардейский стрелковый полк, который оборонял южную часть Сталинграда.
“На наших позициях была такая чехарда, что частенько невозможно было определить, в кого стрелять — все смешалось: и наши, и немцы, а исход боя тут решался в жестоких рукопашных схватках”.
Валериан Кондратьевич командовал взводом станковых пулеметов, знаменитых «максимов». Это было надежное и мощное по тем временам оружие. Правда несколько тяжеловатое, но зато, если хорошо установить на основной огневой позиции, то его очереди, как косой выкашивали гитлеровцев, идущих в атаку или отступающих.
Об ожесточенности боев и смелости, проявленной с обеих сторон, говорит такой факт, что за три месяца, боев под Сталинградом, в его роте не было вечера, чтобы не поступало пополнения взамен убитых и раненых. Большие потери несли и рвавшиеся за Волгу фашисты.
Во время боя приходилось постоянно менять огневые позиции, чтобы не попасть в «вилку» немецким минометчикам. Наши воины старались применять такие эффективные виды огня, как фланговый, и кинжальный.
В первые дни, после того, как замкнули кольцо под Сталинградом, противник старался вырваться, но безуспешно. В январе наши части перешли в наступление, чтобы разгромить окруженного противника.
Фашисты превратили в доты танки, для которых у них уже не было бензина, хорошо окопались и пристрелялись.
Вот что пишет ветеран: «В первый день мы так и не смогли взять высоту, которую нам приказали занять. В тридцатиградусный мороз мы отступили и в голом поле стали окапываться, чтобы, дождавшись утра, повторить атаку. На всю оставшуюся жизнь я запомнил ту ночь. Задача командиров была одна — не дать своим подчиненным уснуть, ибо это было равносильно самоубийству. Мы переползали от одного бойца к другому и заставляли их двигаться. И всё-таки утром выяснилось, что один солдат, грузин, замерз. Это был единственный случай в роте. И снова атака. И снова залегли: нам не давал подняться кинжальный огонь немецкого дота. Приказ — уничтожить дот. Послали группу из семи человек. Из нее ни один до дота так и не добрался. Набрали новую семерку. И вот на наших глазах один за другим были убиты шесть человек, но один все-таки добрался. Это был Коля Сердюков. Он поднялся и бросился на амбразуру дота грудью, повторив подвиг Александра Матросова. Увидев этот подвиг, все бойцы нашей роты, как один, без команды, одновременно поднялись в атаку.
После ожесточенной рукопашной схватки, от которой я смог до конца отойти, с трудом справившись с перевозбужденными нервами, только через сутки, мы захватили высоту. Противник почти не сдавался, поэтому приходилось его уничтожать. Охотно поднимали руки вверх только румыны.
Запомнился один случай. Как-то на передовой заметили, что со стороны немецких окопов ползет человек. Огня решили не открывать. Он добрался до нас благополучно. Оказался фельдфебелем из румынской роты. Говорит, что немцы всем им толкуют, что мы на месте расстреливаем всех пленных, и он — представитель от солдат и офицеров, которые хотели бы сдаться в плен. Если он вернется в расположение своей части, то его рота в полном составе тут же прибудет в наши окопы. Я знал, что пленных мы не расстреливаем, и спокойно отпустил его к своим. Буквально через две минуты прибыл офицер из «Смерша», который тут же обвинил меня в том, что я отпустил фельдфебеля, он, дескать, запомнил расположение наших огневых точек и количество солдат. Такой поворот дела мог означать одно — военный трибунал, а там или расстрел, или штрафной батальон. Офицер, однако, стал ждать – может, слова румынского офицера окажутся правдой. И тот не подвел, привел-таки свою роту сдаваться — это и спасло меня.
Во время сталинградских боев на одном из собраний я встал и сказал: если умру — считайте меня коммунистом. Умереть мне было не суждено, а вот коммунистом стал и остаюсь им до сих пор”.
В то время в тыловых запасных полках очень плохо готовили пополнение. Придет такой новобранец на фронт — не знает ни оружия, ни тактики ведения боя и, естественно, для немца представляет собой очень удобную мишень. Все командиры рот, взводов были просто в негодовании от такого отношения к делу. Командирам, в условиях фронта приходилось использовать каждую свободную минуту, чтобы обучить солдат-новобранцев владению оружием и прочим военным премудростям. Такой подход к подготовке будущих бойцов во многом объясняет большие потери с нашей стороны. Вскоре Валериана Кондратьевича тяжело ранило в ногу, и он три месяца провалялся в госпитале в Саратове. И надо же было такому случиться, что вскоре после поправки и последующей выписки в часть пришел приказ, в котором говорилось, что часть офицеров- тыловиков заменить на имеющих опыт боевых действий и использовать их для подготовки новобранцев. Козлова назначили командиром роты в первую Горьковскую запасную дивизию, которая была предназначена для подготовки гвардейских частей. Так до конца войны он и занимался подготовкой солдат к боям. За это время отправил на фронт семнадцать маршевых рот.
В 1959 году, после увольнения из рядов Советской Армии В.К. Козлов, стал работать начальником военно-учетного стола на Ульбинском металлургическом заводе. В свободное от работы время взялся за создание военно-учебного пункта (ВУПа). И поставил дело так, что вскоре он получил переходящее Красное знамя округа.
В 1971 году, по направлению отдела кадров министерства среднего машиностроения, переехал в Степногорск и тут же активно принялся за организацию ВУПа. Встретил в этом деле большую поддержку со стороны местных властей, и, как результат — уже через год переходящее Красное знамя Среднеазиатского военного округа из Усть-Каменогорска, из его бывшего Ульбинского металлургического завода, перекочевало в Степногорск.
Вскоре пришлось уйти на заслуженный отдых, но бросить работу с ребятами не мог. В средней школе № 4 организовал музей боевого пути Третьего кавалерийского корпуса. Списался с однополчанами, и они прислали все необходимые материалы для организации. Музей существует и до сих пор. В 1984 году появилась идея организовать трудовые бригады школьников. и вскоре вышло постановление о формировании трудовых бригад.
Затем организовал школьный кооператив, который сейчас называется учебно-производственной бригадой трудновоспитуемых подростков, формируется она через детскую комнату милиции. Создана она в августе прошлого года при СМУ-2 СУС. Валериан Кондратьевич писал: “Оглядываясь на свою жизнь, более тридцати лет которой я отдал подготовке молодежи к жизни, я, могу точно сказать, что в необходимости военно-патриотического воспитания наших юношей я убедился во время страшных боев под Сталинградом. Считаю, что в трудное для нашей Родины и Советской Армии время этому надо уделять еще большее внимание.
Я, наравне с врученным мне Родиной орденом Отечественной войны 1-й степени, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» и еще шестнадцатью другими медалями, большой наградой считаю «Почетный знак ДОСААФ СССР». Мой труд по воспитанию молодежи не остался незамеченным: более шестидесяти почетных грамот и приветственных адресов вручили мне различные организации. И не думаю, чтобы мое дело пропало зря. Пока существует наше государство, ему будут нужны патриоты”.