Валентина Владимировна — ленинградка, пережила первую блокадную зиму. Похоронила бабушек, маму, умерших от голода. «Хотя мне шел 17-й год, но я ходила с палочкой. 9 апреля 1942 года я эвакуировалась с последним эшелоном через Ладогу. Много пришлось пережить в эвакуации. Работала на Рыбинском водохранилище в леспромхозе. Там было много москвичей, работавших на заготовке дров для столицы, — Валентина Владимировна вспоминает, — Москва была закрытым городом, и я вместе с москвичами приехала в Люберцы, остановилась у подруги. Затем перебралась в Москву, нашла первый попавшийся райвоенкомат — это был Свердловский, объяснила, что хочу на фронт.
Меня и еще несколько девушек направили в Чернышевские казармы. Там на медицинском обследовании я не прошла по зрению, т. к. у меня была дистрофия II степени. Не только на фронт, но даже на военную службу меня отказались брать. Но я не ушла, стала работать писарем в казармах и каждый день надоедала комиссии. Наконец меня направили в 1 прожекторный полк учиться на радистку.
В школе я изучала радиодело, занималась в городской сандружине, ходила на лыжах. Курсанты работали на американской радиостанции, поддерживали связь с авиаэскадрильями, находящимися в Кунцево, Внуково, других местах, в — том числе и дальнобойщиками, теми, кто уже в 1942 году бомбил Берлин. В апреле 1943 года в звании ефрейтора я была откомандирована радисткой в 139 полк связи, который обслуживал Генеральный штаб Ставки Верховного Главнокомандующего.
Кроме всего прочего, обычной жизни военных связистов, мы принимали и передавали команды о проведении салютов и, конечно же, собственными глазами наблюдали эти победные вехи времени. Команды поступали из Кремля нашему непосредственному командиру генералу Соколову, он передавал нам, а мы направляли сообщения и команды в артиллерийские подразделения.
Таким образом, я участвовала почти в 300 салютах, в том числе в первом — в честь освобождения Орла, и в салюте в честь Дня Победы. Участвовала я и в салюте Победы. Это был самый красивый, самый прекрасный салют. Даже погода не помешала. Фейерверк был самый, самый красочный из всех предыдущих. Таких я больше никогда не видела. В этот вечер я передавала команды Кремлевской группе. Естественно, работа была очень ответственной. Не дай Бог, если что-то случится по нашей вине.
О том, что этот день скоро настанет, мы догадывались по разным признакам — разговорам высшего комсостава, на улицах стало больше фронтовиков… И все же Победа пришла неожиданно. Мы спали после своего основного дежурства на самой мощной в стране радиостанции. Вдруг закричали дежурные: «Победа! Победа!». Мы вскочили, оделись, сорвали с окон светомаскировку и — бегом на Красную площадь. Впервые у нас никто не проверял ночные пропуска. Хотя Красная площадь была почти рядом, мы добирались до нее долго, т. к. были в форме, а люди все обнимали, целовали нас, «качали» людей в военной форме».